Да беседу вели неспешную.
И поведал Гермесу искренне
Друг спасенный от страшной участи,
Как кормил его лес заботливый,
Как берёг его от опасностей,
Как хранил семью его крепкую,
Укрывал землёю от холода.
Расстилалась тропинка скатертью,
Тут споткнулся конь, да негаданно,
Но, беседой своею заняты,
Не прервали дорогу странники.
И продолжил рассказ бесхитростный
Друг, спасенный от страшной участи,
И поведал Гермесу искренне,
Как бежал от ищеек Герцога,
Как в берлоге укрылся брошеной,
Как связали его веревками,
Как попал он в башню высокую,
Как полгода ждал смерти в ужасе.
Словно скатерть дорога ровная –
Конь опять на ней спотыкается.
Удивленно смолкали путники,
Осмотрели подковы крепкие,
Продолжали путь с осторожностью.
Говорил Гермесу, рассказывал
Друг, спасенный от страшной участи,
Про семью свою про сплочённую,
Про отца, охотника сильного,
И про мать, кто пахнет отрадою,
Про сестёр своих непоседливых
И про братьев – отцу помощников.
Говорил, что надежды не было
Возвратиться в леса родимые,
Вновь пройти по теням танцующим,
Вновь обнять любимую матушку,
Вновь отцу поклониться мудрому,
Вновь войти в нагретое логово.
И глаза засияли счастливо,
Звал с собой на охоту вольную
Он Гермеса как брата старшего,
О тоске звериной рассказывал,
И про песню волков подлунную.
Шли они шагами неспешными,
В чащу тёмную, беспросветную
Привела их дорога ровная.
Стал на месте конь, не шелохнется.
Тут пронёсся посвист да по лесу,
Задрожали листья багряные.
Выходил на дорогу ровную
К ним хозяин леса дремучего;
И налево кафтан запахнутый,
Нет на нём ни ремня, ни пояса,
Лапти смотрят во разны стороны,
И колпак из листьев осиновых
Укрывал зеленые волосы.
Не мигали глаза свинцовые,
Словно иглы впивались в путников.
И разнёсся эхом да по лесу,
Голос лешего вопрошающий:
«Далеко ли путь вы свой держите?
Далеко ли вы направляетесь?»
И в ответ Гермес молвил лешему:
«Мой поклон лесному хозяину.
Я иду по Дороге Адовой,
По мирам неведомым странствую,
Забрели мы в твой лес диковинный,
Расстилалась тропинка ниточкой,
Привела нас да в чащу тёмную».
Отвечал ему леший, кланялся:
«Про тебя мне шептали ясени,
О тебе мне ручьи поведали,
Луч Луны на листьях рябиновых
Написал твоё имя древнее.
Знаю я, что давно ты странствуешь,
Что опасность встречаешь мужеством;
Дождь весенний, твой братец названый,
Попросил для тебя о помощи.
Он вскормил и сосны высокие,
Он вспоил и поросль орешника,
Как откажешь тут другу верному,
Помогу тебе, добрый молодец.
Есть в лесу моём место гиблое,
Место тёмное, место мрачное.
Там осины растут да тополи,
Там берёза гниёт покляпая;
Там, где яблоня к травам клонится,
Доживает свой век без радости,
Частокол найдёшь, что стеной стоит,
Не видать за ним неба ясного,
Не слыхать над ним пенья птичьего.
О полночь ступай, добрый молодец,
Ты к Луне иди умирающей,
Постучи ты в ворота крепкие,
Да богам молись, что есть силушки».
Молвил слово он, слово верное,
Да исчез меж корней, как не было.
**** **** ****
И пошли они в вязких сумерках,
По листве ступали по умершей,
Новый друг расспрашивал странника
Про Дорогу его про Адову.
Говорил Гермес, не утаивал
О лихих своих о скитаниях,
Не скрывал, что вовек не смоется
Кровь с ладоней его багряная.
Но прервалась речь его тихая –
Вдруг заметил он ленту синюю
На ветвях у вяза могучего.
«Кто поймал тебя, кто осмелился
Лучший ветер опутать чарами?» -
Путник тёмный, глядя на дерево,
У Восточного Ветра спрашивал.
Отвечал ему ветер пойманный:
«Чахну я на ветвях мертвеющих,
Возврати ты мне волю вольную,
Злой колдун связал меня путами,
Тленом пахла сила коварная.
Возврати мне свободу милую,
Отплачу тебе, бард, я сторицей».
Развязал Гермес узел скованный
Злыми чарами, злою прихотью;
Дал свободу он ветру свежему,
Кто рисует весной проталины,
Кто звенит над листвою юною.
И рванулся ветер ликующий
В небо лунное, в небо звёздное,
Пролетел над ветвями спящими,
Поиграл травой золотистою,
С благодарностью обнял странника:
«Подарю тебе за спасение,
Бард, владеющий силой тайною,
Я струну поющую, звонкую,
Береги ее ты до времени,
В ней душа моя, сердце вольное».
Долго шли они или коротко,
Ярче звёзды сияли частые,
И сгущались тени ползущие.
Для привала выбрали путники
Меж деревьев поляну ровную.
Собирали сухого хвороста
И огонь развести намерились,
Но, едва лишь вспыхнув над ветками,
Гасли искры, не давши пламени.
Друг рукою махнул рассержено,
А Гермес к темноте прислушался,
Он услышал ручьи подземные,
И сердец услышал биение
У деревьев он засыпающих.
А в одном из них сердце сильное
Всё стонало, прося о помощи,
Дуб могучий от боли корчился –
Меч пронзил его, сталь горячая.
И Огонь пленённый в безумии
Сжечь грозил его корни длинные,
Опалил его листья дотемна.
С силой дёрнул Гермес из дерева
Меч калёный, сталь раскалённую,
Отпустил на волю Живой Огонь,
Заточённый в дубе заклятием.
Заплясал лепестками алыми
Он в ладонях Гермеса радостно
И сказал певцу с благодарностью:
«Бард, владеющий силой тайною,
Спас меня ты от смерти тягостной,
Возвратил свободу желанную.
Дам тебе я струну поющую,
Береги ты её до времени,
В ней душа моя, сердце гордое».
И завился дымок над хворостом,
Запылали сухие веточки.
То Огонь да усталым путникам
Подарил свой свет согревающий.
И поднялся вдруг резко на ноги
Друг, спасённый от страшной участи,
Да ударился с силой оземь он,
Превратился он в волка серого,
На охоту в лес, полный запахов,
Он отправился за добычею.
Запекли они мясо заячье,
Натерев пахучими травами,
И сполна они им насытились.
Лёг певец на плащ свой заношенный,
Да уснул тот час же он крепким сном.
Друг сдержал своё обещание,
Стал он оком в ночи недреманным,
От зверья лесного, от нечисти
Охранял он Гермеса спящего.
**** **** ****
По утру они в путь отправились,
И казалось певцу и чудилось,
Что следит за ним взор сжигающий,
В спину смотрит с холодной злобою.
И сомкнулись деревья куполом,
Приумолкла листва багряная,
Не видать за ней ясна Солнышка.
А дорожка-то прямоезжая
Замуравела, заколодела,
От земли повеяло сыростью
И запахло болотной тиною.
Приближалась трясина темная,
Завздыхала пасть ненасытная.
Вновь Гермес к тишине прислушался,
Крик реки услышал он стонущей,
И услышал он плач младенческий,
Шорох тихий, да смех старушечий.
И снимал певец нитку красную
У себя с запястья да с левого,
Положил ее на земле дугой,
Да листвой прикрыл догнивающей,
Преградил к болоту дорогу он.
И бежали к трясине жаждущей
Две старухи с носами острыми;
На руках у одной кикиморы,
На иссушенных, да на сморщенных,
Там младенец лежал беспомощный,
И молил он плачем безудержным,
Звал к себе родимую матушку.
Подойдя к невидимой ниточке,
Закричали-то вдруг кикиморы,
Но и шагу назад не сделали,
Как замкнул колдун круг магический,
Красной нитью в траве очерченный.
«Что ж дитя у вас надрывается,
Что же плачет слезами горькими?»-
Обратился Гермес к кикиморам,
Наперед ответ их уж ведая.
Отвечали льстиво кикиморы,
В страхе глядя на нитку красную:
«Наш младенец плачет от радости,
Станет он болотником вскорости,
Править будет всею трясиною,
Будет трон его устлан золотом».
Но колдун сурово нахмурился:
« Так и знайте, старухи мерзкие,
Что из круга я вас не выпущу,
Не видать вам болота вашего,
Превратитесь вы в пни трухлявые,
Разлетитесь вы тленом по ветру,
Если мне не вернёте мальчика,
Не вернёте дитя невинное».
Завизжали тут две кикиморы,
Причитали притворно-горестно,
Как по углям горячим прыгали,
Но пришлось им добычу ценную
Колдуну-то всё ж бросить под ноги.
А Гермес подхватил ребёночка,
Да прижал к груди его бережно,
Успокоил дитя русалочье,
С перепонками между пальчиков,
Да пошёл искать его матушку.
Он к росе дрожащей прислушался,
У ручья лесного поспрашивал,
Так и вышел он к речке плачущей,
Разделившей лес на два берега.
А вблизи приметил березу он,
К ней была привязана путами
Вся в слезах русалка несчастная.
Попросил Гермес друга верного
Развязать рыдавшую женщину,
Возвратил ей дитя родимое,
Невредимым вернул ей в целости.
И сказала певцу русалочка,
Утерев с лица слёзы радости:
« Бард, владеющий силой тайною,
Ты вернул мне сыночка милого,
Спас его от трясины алчущей,
Ты меня избавил от гибели,
Из беды беспросветной вытащил.
Дам тебе я струну поющую,
Береги ее ты до времени,
В ней душа моя, сердце чистое».
Расступились-то воды быстрые,
Открывалось-то дно глубокое,
Перешел Гермес речку посуху,
Словно тень за ним друг последовал,
Вёл коня под уздцы он доброго.
На другой они вышли на берег,
И сомкнулися воды быстрые,
Побежали своей дорогою.
Продолжали свой путь и странники.
Шли по полю они раздольному,
Ажно вышли к густому ельнику.
Поклонился лесу родимому
Друг Гермеса да низко в ноженьки,
Узнавал знакомые запахи,
Откликался он пенью птичьему.
Шли они по тропе проторенной,
По следам кабаньим да заячьим.
Всё певца-то друг да упрашивал
Погостить в его теплом логове,
Отдохнуть в заботе да щедрости.
Не принял Гермес приглашения,
Коль сойдёт с Дороги заветной он,
То назад уже не воротится.
И простились они до времени
У заросшей осотом криницы.
Серый волк исчез, словно не было,
Сел Гермес на коня на доброго,
Продолжал свой путь в одиночестве.
Ехал по лесу по дремучему,
Думал думу он, бремя тяжкое,
Вспоминал он глаза русалочки
От руки его умирающей.
И грустнее осенних сумерек
Дух его безутешный делался.
Заприметил он место ровное,
Разводил он костер пылающий,
Слушал шорохи леса хвойного;
Доставал гитару он бережно,
Но молчали струны дарёные,
Да хранили силы до времени.
И сидел Гермес на поляночке,
Ворошил костер догорающий,
И вплетал он свое безмолвие
В тишину ветвей изумрудную.
Ниже небо спускалось тёмное,
Ярче звезды сияли частые,
Бледный серп Луны умирающей
Поднимался выше над елями.
И услышал колдун негаданно
Стон предсмертный, поступь усталую.
Выходил на поляну ровную
Тяжело олень обессилевший,
Шерсть окрасилась кровью алою,
И стрела торчала калёная,
Грудь пронзила его могучую.
И упал олень, как подкошенный,
Пал ни жив ни мертв да на травушку.
Поспешил к нему странник с помощью,
И учуял он чары злобные
На стреле, в оленя вонзившейся,
Не сломаешь ее, не вытащишь,
Колдовство здесь нужно искусное.
И запел Гермес заклинание,
И запел его сильным голосом,
Начертил он знаки могучие
Возле раны, кровью окрашенной.
За стрелу он взялся калёную,
Да из плоти ее он вытащил,
К ране, кровью горячей плачущей,
Приложил он травы целебные,
Плоть он с плотью срастил олению,
Кость к кости приладил звериную.
И олень превращался раненый
В человека, силой богатого,
И сказал певцу с благодарностью:
« Пожалел ты зверя несчастного,
А Охотника спас от гибели.
Бард, владеющий силой тайною,
С благодарностью за спасение
Дам тебе я струну могучую,
Береги ее ты до времени,
В ней душа моя, сердце сильное».
«Сын родимый Землицы- Матушки,