- Заткнись! 
Он перевел пытливый взгляд на дочь. 
- Пап…
- В каюту.
- Только ты…
- В каюту, я сказал!
Кирилл склонился над Юлиным ухом и шепнул: «иди». Девушка послушно юркнула в отсек, лязгнула дверь, и капитан с Кириллом остались одни. Парень не успел опомниться, как долговязый силуэт Самойлова метнулся на него. В глазах взметнулись искры, челюсть сжа-лась, щеки полыхнули алыми огнями.
Кирилл оцепенел. В ворот вцепилась крепкая рука, толчком отправила его к стене. Са-мойлов припечатал его гневным взглядом, искаженное от ярости лицо приблизилось так рез-ко, что они едва не стукнулись лбами. От капитана пахло куревом и потом, тоненькими змейками на шее вздулись старческие вены. 
- Ты что это, сученыш, нюх потерял?!
- Капитан, потише! – выдохнул Кирилл, почувствовав, как в позвоночнике легонько хру-стнуло. – Я же ничего…
- Запомни, гад: если хоть что-нибудь с ней сделаешь, убью!
Кирилл сглотнул, желудок сжался и подпрыгнул к горлу. Понимание пришло мгновенно. Самойлов ясно намекал, что он мог с ней сделать, только все это казалось чушью. Что этот старый дурак себе напридумывал?!
- Или ты уже?..
- Да все не так! Послушайте… Я правда ее люблю! 
- Не хочу ничего слышать! – кулак впечатался в железную стену камбуза, и в ушах Ки-рилла отозвался гулкий звон. – Еще раз вместе вас увижу, за борт выброшу. Ты понял?!
Кирилл опешил, все внутри похолодело. Желание что-то доказывать и объяснять как вы-шибло – и он с ошеломлением воззрился на Самойлова. 
- Вы серьезно? 
- А я что, похож на шутника?! Здесь о тебе никто даже не вспомнит! Ты – обуза! Может, напомнить, благодаря кому ты здесь? - Самойлов прищурился. – Да если б я не вытащил тебя тогда из лодки, ты бы сдох давно! Мне стоит пальцем щелкнуть – и ты вылетишь отсюда на съедение мутантам!
Парень попытался вырваться, но крепкая рука держала твердо, взгляд ошпаривал сильнее кипятка. Кирилл втянул голову в плечи. К страху добавилась обида, жгучая и терпкая, словно смола. 
- Бросьте, капитан. Вы не убьете человека…
- Власти больше нет. Законов тоже. Совесть моя спит спокойным-преспокойным сном, - капитан сверкнул глазами. – Меня, как видишь, ничего уже не сдерживает. 
- Даже Юля? 
- А ее сюда вообще не впутывай! Усек?! 
- Так точно, капитан! Зачем ей знать, что ее папаша эгоист и собственник?

Хлоп! Кулак Самойлова вновь врезался в стену, аккурат виска Кирилла. Звякнуло. Шапка-ушанка слетела с головы, встопорщив сальные седые космы. Кирилл шатнулся, и колени мелко задрожали. 
Самойлов скрежетнул зубами, потирая покрасневшие костяшки. Было видно, сколько ти-танических усилий требуется капитану, чтобы не наброситься на парня. 
- Последнее предупреждение. Еще раз рядом с ней увижу, не обессудь… Грех на душу возьму, но Юльку обижать не дам. 
Самойлов нагнулся, подхватил шапку, взгромоздил обратно на затылок. 
Застучали отдаляющиеся шаги. 
Кирилл смотрел на удаляющийся силуэт в тулупе, желчно улыбаясь. У него уже был план, как отомстить зарвавшемуся самодуру. Отомстить, а вместе с тем спасти их с Юлей.


- С этого дня ты больше не выходишь из каюты.
- Что?!
Юля растерла по щекам густую влагу, исподлобья посмотрела на отца. Платок, которым она утирала слезы, выпал из дрожащих рук. Из горла вырвался сдавленный всхлип. 
Капитан стоял возле двери, перебирая пальцами связку ключей. Лицо его накрыла тень, но, несмотря на сумрак, было видно нехороший блеск в глазах и загрубевшие, обросшие гус-той растительностью скулы. 
Каюта Юли больше походила на чулан. Засаленные стены, пол со вздувшимся линоле-умом, низкий потолок, кровать с прогнувшейся пружиной. На столе тускнела керосиновая лампа – мерклый огонек внутри слабо подрагивал, словно зверек в последние минуты жизни. Свет выхватывал лишь четверть помещения – сам стол и маленькое зеркальце, повешенное на гвоздь. 
В каюте, несмотря на ветхость, чувствовалась женская рука. Кровать была заправлена, а зеркало блестело, как отполированное. На столе покоился бережно сложенный лоскут кру-жевной ткани и моток ниток. Иллюзию домашней обстановки разрушал лишь запах – прелый и сырой, похожий на подвальный. 
- В семь часов на завтрак – и в каюту, - продолжал Самойлов. – На обед, на ужин – и сю-да. Туалет здесь есть, вода, чтобы помыться, тоже. Выходишь только с моего ведома. От ра-боты я тебя освобождаю. 
- Пап, ты себя вообще слышишь? Мне двадцать лет! Я не намерена сидеть в каюте, как наказанный ребенок! И слушаться тебя я тоже не буду!
На последнем слове голос ее дрогнул. Девушка вскочила, как ошпаренная, и швырнула в отца гневный взгляд. Однако тот держался холодно, спокойно, и истерика его ничуть не за-цепила. 
- Извини, но ты ведешь себя не как двадцатилетняя. Поэтому и обращаться с тобой буду соответственно.
- Но папа, я его люблю!
- Серьезно? – губами капитана овладела желчная усмешка. – Как можно любить того, ко-го даже не знаешь? Сколько он у нас пробыл на корабле? Неделю? Две? Я уже трижды пожа-лел, что не оставил его подыхать в той лодке. 
Юля побледнела и раскрыла рот, как будто собиралась что-то крикнуть, но осеклась. Произнесла уже спокойнее: 
- Можешь ты понять, что я уже не маленькая? У меня своя жизнь, и ты не можешь в нее вмешиваться!

- Дело не в этом, - Самойлов посерьезнел. – Просто не хочу смотреть на твои слезы, когда этот выродок тебя бросит. Но еще больше я боюсь, что у вас, упаси бог, получится какой-нибудь сюрприз.
Юля непонимающе воззрилась на отца. Потом вдруг поняла, что он имел в виду, говоря о сюрпризе. 
- А что в этом плохого? Нет, конечно, не сейчас, но в перспективе... И к тому же, это не тебе решать! Кирилл бы сам не отказался от ребенка.
Самойлов громко фыркнул и всплеснул руками.
- Какая же ты дурочка, едрысь-мадрысь! Да он же тебя бросит сразу как…
- Сразу как что?!
- Сама прекрасно знаешь!
Самойлов вспыхнул краской и отвел глаза. А девушка, напротив, чиркнула его таким взглядом, что капитан едва не отшатнулся. 
- Нет. Хочу услышать от тебя… и убедиться, что мой папа правда обо мне так плохо ду-мает!
- Короче… Разговор окончен! – капитан махнул рукой. – Ты сидишь в каюте. Точка. Больше никаких ночных вылазок. Если узнаю, что на корабле тебе кто-то помогает, четвер-тую всех. Понятно?
- Плевать я хотела на твои запреты! Я сегодня же отсюда выйду!
- Это вряд ли.
Самойлов позвенел связкой ключей в руках. 
- Твои? Так вот, теперь они будут со мной. Спокойной ночи, милая. 
- Папа!!
Самойлов развернулся, и его громадный силуэт исчез в дверном проеме. Хлопнула дверь, щелкнул провернувшийся замок. Юля упала на кровать и жалобно, по-детски зарыдала. 


***

Следующим вечером на ужин Юля не пошла. Отец, как обещал, заглядывал к ней утром, днем и вечером. В первый день ареста даже выделил час, чтобы побыть с дочерью, но та на-отрез отказалась разговаривать. Поначалу ей казалось, будто папа сжалится, и несколько ча-сов демонстративных «обижаний» все-таки заставят непреклонного отца вернуть ключи.
Не тут-то было. Как только разговор заходил о ее освобождении, Самойлов сразу замол-кал и в спешке покидал каюту. После нескольких попыток девушка отчаялась, однако жажда встреч с Кириллом с каждым часом лишь усиливалась.
Папа… Чем ему Кирилл не угодил? Он ведь и правда ее любит! Что теперь ей делать здесь одной, в четырех стенах, без любимого? 
Мысли выбил неожиданный щелчок замка в двери. Юля вздрогнула, поспешно стерла слезы, сделав вид, будто разглаживает волосы. Странно. Папа заходил двадцать минут назад, когда экипаж собирали на ужин. Она же отказалась выходить – неужто он пришел, чтобы ее упрашивать? 
Дверь со скрипом распахнулась, и затылок обожгло морозным воздухом. 
- Здесь живет капитанская дочка? 
Юля опешила, едва не подскочив на стуле. Встала, обернулась. 
Это был Кирилл. Трясущийся, с порозовевшими от холода щеками, но светящийся от счастья. Как всегда – без шапки и в коричневом тулупе. 
- Ты?

Секунда – и она уже была в его объятиях. От парня пахло морем, он с трудом дышал, грудь тяжело вздымалась, а на лбу поблескивали капли пота. Юля почувствовала холод рук, обвившихся вокруг осиной талии. 
- Тебя, как золушку, держат в чулане? – губы Кирилла расползлись в улыбке.
- Почему-то именно об этом я сегодня и подумала…
Слова ее оборвались – губы парня встретились с ее губами. Поцелуй получился жадным, торопливым. Девушка поспешно отстранилась:
- … подожди! Как ты вошел? Ключи же…
Тут Кирилл потряс рукой перед глазами Юли. В сомкнутых пальцах звякнула знакомая связка ключей, которую забрал отец. Ее ключей!
- Ловкость рук и чуточку везения! – самодовольно заявил Кирилл. 
- Воришка ты! А если б он тебя поймал?
- Тогда на корабле устроили бы похороны, - сказал Кирилл с той же улыбкой. 
Юля взглянула укоризненно – сейчас ей было не до шуток. 
- А папа где? Уверен, что тебя не видел?
- Капитан на ужине вместе со всеми. Как обычно, занят чем-то важным.
Юля громко всхлипнула, закрыв лицо руками. Шлепнула его ладошкой в грудь.
- Ну и зачем ты это сделал?! Он заметит, что ключи пропали! Он все время носит их с со-бой! Да он убьет тебя! 
- Да уж, с этим не поспоришь, - сказал Кирилл уже серьезно. – Но не бойся, здесь мы не останемся. Я пришел тебя забрать.
- Забрать? Куда?
Она посмотрела на него, как на сумасшедшего, подумав, что парень шутит. Но Кирилла словно подменили. Улыбка спала с покрасневшего лица, взгляд сделался сосредоточенным, а губы сжались в алую потрескавшуюся линию. 
- Мы уплывем отсюда. Хочешь?
У Юли округлились глаза. Сердце будто сжала твердая рука и выдернула из груди вместе со всеми внутренностями. 
- Что?..
- Вместе. Только я и ты.